Фильм снят по мотивам произведений Бунина, который описывал ощущения эмигрантов через осмысление потерянной России. Фото предоставлено кинокомпанией «ТриТЭ».

В утешение знатокам истории, любителям Бунина, почитателям, равно и хулителям Михалкова можно сказать одно: ждать осталось недолго. Мировая премьера фильма «Солнечный удар» состоится уже 3 октября в Белграде. Затем картину увидят жители Симферополя и Севастополя. В широкий прокат фильм выйдет 9 октября. В чем интрига необычного графика премьерных показов, почему фильм вызывает столько вопросов и почему вдруг так много людей связывают с ним свои ожидания? Никита Михалков накануне премьеры дал интервью «Комсомольской правде». А компания «Три Т» предоставила эксклюзивные кадры из фильма.

«Солнечный удар»: путешествие из Белграда в Москву

- Никита Сергеевич, страна замерла в ожидании, и вдруг такой сюрприз. Поясните, почему Белград, Сербия? Вы не боитесь, что вас могут обвинить в «непатриотизме»?

- Нет, не боюсь. Скажу больше, это наш осознанный выбор. «Солнечный удар» - картина, безусловно, историческая, свою историю забывать нельзя. Иногда, чтобы увидеть будущее, надо пристально вглядеться в прошлое. Сербский народ в тяжелую годину для нашей Родины, только что пережившей две революции и еще не пережившей Гражданскую войну, протянул руку братской помощи русским эмигрантам в знак признательности нашему Отечеству. К середине 1920-х годов в Сербии нашли пристанище около 40 тысяч беженцев из России. И сегодня там помнят этот период нашей общей истории гораздо лучше, чем в России, к сожалению. В Сербии хранится много русских святынь, которые в равной степени чтимы как потомками белоэмигрантов, так и коренными сербами, которые не делят историю на свою и чужую. Без этих святынь не может быть до конца осознана и наша российская история. Знаете, в Белграде есть место, которое мне особенно дорого - это русская церковь Святой Троицы, построенная на средства эмигрантов из России. Там покоится прах Петра Николаевича Врангеля, главнокомандующего Вооруженными силами Юга России. Премьера фильма, к которому я шел почти 40 лет, событие для меня не просто важное, но и очень личное. Это как день рождения - день рождения фильма. А дни рождения обычно люди празднуют с друзьями. Уверен, что Сербия - это страна друзей, где, надеюсь, моя картина может быть понята и принята.

Смотрите эксклюзивные кадры из фильма. Фото предоставлено кинокомпанией «ТриТЭ».

- Вслед за мировой премьерой последует российская. И опять вопреки правилам не в столице, а в Крыму.

- «Солнечный удар» - картина в том числе про то, как уходили в эмиграцию десятки тысяч русских людей. Уходили они и из Крыма. Вспоминаются строки Николая Туроверова, замечательного казачьего поэта, современника и участника описываемых событий: «Уходили мы из Крыма/Среди дыма и огня./Я с кормы, все время мимо,/В своего стрелял коня». Картина совершает как бы обратный исторический путь - из Сербии в Крым, из Крыма в Москву. Сегодня мы можем сказать, что изгнанники наконец возвращаются. Все это глубоко символично. В Крыму фильм покажем сначала в Симферополе, затем в Севастополе, где находится знаменитая Графская пристань, от которой отчаливали последние корабли с русскими офицерами, солдатами и казаками. Но и в Москве будет премьера - 7 октября в кинотеатре «Октябрь», а 9 октября «Солнечный удар» выйдет в широкий прокат.

- Вопрос не политический, хотя без политики сегодня никак. Что для вас Крым? Какие ассоциации связаны с полуостровом?

- Это мое детство - Коктебель, «Артек», где я один раз побывал, незаслуженно совершенно, честно говоря. Туда отправляли отличников, а я им никогда не был. По большому счету Крым - это Мекка русской художественной интеллигенции. Вся богема из Москвы, из Петербурга перекочевывала летом и в бархатный сезон именно в Крым. Достаточно перечислить некоторые имена, которые сразу ассоциируются именно с Крымом: Бунин, Чехов, Горький, Шаляпин, Волошин… Крым стал для меня олицетворением той самой блистательной, деятельной и одновременно расслабленной атмосферы русской богемы. Кроме того, Крым - это великая воинская слава, это место, за которое пролито столько русской крови. В течение нескольких веков то и дело на Крым посягали то турки, то англичане, то французы. Кроме того, по одной из версий, Крым - это место крещения Великого князя Владимира. Он крестился здесь, в Херсонесе, который располагался в границах городской черты современного Севастополя. А для меня как режиссера Крым вообще место святое. Именно в Крыму зарождался русский кинематограф. Первая русская полнометражная кинопостановка - «Оборона Севастополя», снятая в 1911 году Ханжонковым и Гончаровым. Здесь же, в Ливадийском дворце, картину посмотрел император Николай II. Здесь Ханжонковым организована первая русская киностудия, ставшая основной базой для огромного количества прекрасных советских, а потом российских картин. Здесь снимались такие картины, как «Человек-амфибия», «Пираты XX века», «Дети капитана Гранта», «Солярис», и многие другие. Это настоящий рай для кинематографистов - много солнечных дней, поля и горы, леса и море, реки и водопады, бескрайние степи. Я считаю, что Крым по праву должен вернуть себе славу одного из главных центров российского кинематографа.

В дневниках Бунина невероятные одиночество и безысходность. Смотрите эксклюзивные кадры из фильма. Фото предоставлено кинокомпанией «ТриТЭ».

Бунин как повод

- О вашем новом фильме по мотивам произведений Ивана Бунина начали говорить задолго до его премьеры. «Солнечный удар» - фильм долгожданный и ожидаемый. Однако Бунин у каждого свой, и зрители в оценках фильма будут, конечно, пристрастны. Впрочем, пристрастен был и сам Бунин, его резкость, непримиримость, неуживчивость и бескомпромиссность в суждениях во многом сделали его славу. Основной вопрос: почему Бунин? Почему именно его произведения вы выбрали для своего нового художественного высказывания? Неужели творчество Бунина - лучший материал, на котором можно разобраться, как все это случилось?

- Я допускаю, что некоторые люди ищут ответ на этот вопрос в творчестве Ивана Шмелева, например. Его «Солнце мертвых» - великий материал о времени Гражданской войны. А «Лето Господне» - замечательное произведение о дореволюционной России. Меня же поразило, насколько Бунин разный. В легком, летящем, абсолютно неосязаемом рассказе «Солнечный удар» он один, а в «Окаянных днях» Бунин уже совершенно другой - оскорбленный, униженный революцией, восставший против нее, испытывающий страстную ненависть к той части интеллигенции, которая мгновенно повелась на новые посулы и нацепила банты. Меня поразил этот Бунин, эта частная история, этот перелом, который суждено было пережить именно этому человеку. Что до замысла фильма, то история эта началась в 70-е годы. Замечательный киновед Владимир Дмитриев, к сожалению, ныне покойный, подошел ко мне как-то и сказал: «Сними «Солнечный удар» и, если у тебя это получится хотя бы на 30%, считай, что ты режиссер».

Я перечитал «Солнечный удар» и понял, в чем дело. То, что так неуловимо написано на бумаге, как будто акварелью, практически невозможно перевести на язык кино. Идея меня захватила, я подал заявку, впрочем, без всякой надежды, что ее когда-нибудь одобрят. Это было 37 лет назад, можете себе представить, что значит разрешить экранизировать Бунина в то время... Но с тех пор мысль о «Солнечном ударе» жила во мне и со мной. Время шло, менялось многое вокруг, менялся я сам. За эти годы я читал, изучал Бунина и все, что с ним связано. В результате возникла идея соединить того неуловимого, летящего, светлого Бунина из «Солнечного удара» с Буниным «Окаянных дней». Бунинские дневники - это очень жестокий и очень правдивый материал, в котором Бунин не щадит никого, в том числе и себя. Невероятное одиночество и безысходность вопиют со страниц дневника. Он оказывается один на один со временем, которое за секунду может превратить все его таланты, помыслы, мечты в прах. Это все действительно очень трудно передать, но достойно того, чтобы этим заниматься.

К премьере «Солнечного удара» Михалков шел 40 лет. Смотрите эксклюзивные кадры из фильма. Фото предоставлено кинокомпанией «ТриТЭ».

- Ваш фильм - не экранизация, картина создана по мотивам, что подразумевает свободный подход к тексту. В какой степени «Солнечный удар» ваша личная интерпретация «Окаянных дней»?

- Совершенно правильно поставлен вопрос. Фильм «Солнечный удар» создан по мотивам произведений Бунина. Я убежден, что экранизировать нужно не произведение, а автора. Так у нас с Сашей Адабашьяном было и с Чеховым в фильме «Неоконченная пьеса для механического пианино», и с Гончаровым в фильме «Несколько дней из жизни Обломова». Здесь нас тоже интересовал в первую очередь сам Бунин, человек, который, с одной стороны, пишет «Солнечный удар», а с другой - бескомпромиссные, жесткие записки «Окаянные дни». Интересно, что рассказ «Солнечный удар» был написан в 1925 году, то есть после «Окаянных дней» и много позже описываемых в рассказе событий. Такой высоты чувства можно было достигнуть только через осмысление потерянного. «Что имеем - не храним, потерявши - плачем» - это был действительно лейтмотив большинства литературных произведений, написанных в эмиграции. Конечно, в моей картине многое остается между строк, многое взято из других произведений, атмосферных, чувственных вещей. Когда вместе с Владимиром Моисеенко, к сожалению, ныне ушедшим из жизни, мы начинали писать сценарий, мы «обчитывали» время со всех сторон. Это и исторические материалы, и мемуары участников Гражданской войны, Белого движения, научные исследования. Материал нас буквально захлестнул и шокировал. Это такой силы и правды свидетельства, что мы просто лишились дара речи! Как, например, вам фраза из гимназического сочинения на тему «Как ты воспринимаешь революцию»? Девочка пишет: «Хочется есть и пахнет мертвыми» - вдумайтесь только, что ворвалось в жизнь страны… Потом мы много читали Шмелева. Кстати, сцена с павлином в начале фильма - это из Шмелева. В какой-то момент мы поняли, что глубокое погружение в исторический материал лишило нас объективности. Когда я прочитал первый вариант сценария, я понял, что не должен это снимать. Мы продолжили работу уже с Александром Адабашьяном - переработали сценарий, постарались не разделять героев на черных и белых, хороших и плохих. Мы говорим о соединении противоположностей в каждом человеке, о том, что у каждого своя правда. Только как точно знать и как ее постигать, эту правду?

- Когда вы работали над картиной, у вас был ответ на главный вопрос: как все это случилось?

- Да, конечно. Его нельзя сформулировать как ответ, конкретную рекомендацию. Как говорил Чехов, у каждого счастливого человека за дверью должен стоять кто-то с молоточком, который будет стучать ему о чужом несчастье. С героями фильма произошло то, что происходит с людьми, у которых нет за дверью этого молоточка. Другая часть ответа заключается в том, что человек есть не средство, а цель. На него не просто нужно смотреть, его нужно видеть, с ним надо разговаривать.

Легендарная одесская лестница. Но в фильме об этом не сказано, и даже памятник Дюку «стерли». Смотрите эксклюзивные кадры из фильма. Фото предоставлено кинокомпанией «ТриТЭ».

К вопросу об исторической правде

- Известно, что история представляет для вас не праздный интерес. Вы изучаете историю давно и глубоко. Ваши циклы документальных фильмов «Русский выбор» и «Русские без России» не раз с успехом прошли по телевидению и для многих стали откровением, открытием темы Гражданской войны, Белого движения и первой волны эмиграции. Историческая достоверность в художественном кино - это вопрос отдельный. Насколько вы следуете исторической правде? Что она для вас применительно к художественному произведению? Фильм «Солнечный удар» исторически достоверное произведение?

- Абсолютно. Я хочу следовать исторической правде, и мы все делаем, чтобы ей следовать. У нас есть консультанты по костюму, консультанты по быту, консультанты по музыке, консультанты по этикету и так далее и так далее. Другой разговор, что иногда есть вещи, которыми можно пожертвовать ради психологической и художественной достоверности. Самое главное знать, ЧТО ты нарушаешь. Нарушение должно идти не от серости, а от ЗНАНИЯ. Мне скажут, что Землячка и Бела Кун не были в Одессе, где мы снимали часть картины. Это так, но у нас нигде и не сказано, что действие фильма происходит в Одессе. В титрах написано: «Ноябрь, 1920 год, юг России». А лестница, ну мало ли где еще такая лестница есть. Мы даже стерли памятник Дюку. Меня ругали за предыдущие картины - считали звезды на американском флаге, пуговицы на юнкерских мундирах. Допускаю, что подобные досадные неточности могут оскорбить чье-нибудь эстетическое чувство, но в то же время хочу сказать, что за пуговицами можно проглядеть главное.

- Известно, что художники - люди мистически настроенные. Во время съемок случалось ли что-то такое, что поддерживало вас?

- Многое. Начиная с выбора актеров, который проходил с огромным риском. Мы сделали ставку на людей неопытных, неискушенных, не владеющих мастерством в достаточной степени. И, как мне кажется, не прогадали. Некоторые удивительной красоты сцены были сняты как будто бы случайно. Например, мы снимали финал. А погоды нет - туман. Я вижу - пароход белый, туман белый, актриса, светло-голубой прозрачный шарф… снимать нечего. Я говорю: а поставьте Вику на корму корабля, дайте ей бинокль. Поставьте две камеры, пусть корабль уплывает, а она пусть стоит. Она просто смотрела в бинокль, а потом опустила его на крупном плане. И корабль стал уплывать, а мы стали снимать. И эти кадры стали квинтэссенцией финала. А образ Незнакомки с развевающимся шарфом стал флешбэком воспоминаний героя, образом, который он пронес через всю жизнь, который не оставляет его ни на минуту. Не случись в тот день тумана, этой сцены могло бы и не быть…

- Пока российские зрители считают дни до выхода фильма в прокат, у вас есть возможность немного подготовить их к этому событию.

- «Солнечный удар» - кино многослойное. В фильме много аллюзий, ловушек, отсылок, начиная от Чехова и кончая Эйзенштейном. Там есть очень много вещей - то, что я называю «театр для себя», и их надо расшифровывать. Я совершенно уверен, что люди, которые войдут в картину, погрузятся в нее и досмотрят до конца, могут захотеть посмотреть ее еще раз, для того чтобы открыть для себя то, чего не успели при первом просмотре.

Я хочу верить, что «Солнечный удар» станет для зрителей той картиной, с которой хочется разговаривать. И надеюсь, что таких зрителей будет много.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

«Солнечный удар»: Премьера

- Премьера фильма, к которому я шел почти 40 лет, событие для меня не просто важное, но и очень личное, - сказал накануне премьеры в интервью «Комсомольской правде» Никита Михалков. - Это как день рождения - день рождения фильма.

Фильм «Солнечный удар» создан по мотивам произведений Бунина - по дневникам писателя «Окаянные дни», которые он вел в Москве и в Одессе с 1918 по 1920 годы, и по рассказу «Солнечный удар», написанному уже в эмиграции. Картина о мимолетной любви, которая подобно «солнечному удару» не отпустит героя даже в «окаянные дни», когда уходили в эмиграцию десятки тысяч русских людей...

Ожидаемая премьера в России состоится 9 октября. Представляем кадры из фильма 

Солнечный удар:

«Солнечный удар», 2014
По произведениям Ивана Бунина
Режиссёр: Никита Михалков
Сценарий: Никита Михалков, Владимир Моисеенко, Александр Адабашьян
Оператор: Владислав Опельянц
Композитор: Эдуард Артемьев
Продюсеры: Никита Михалков, Леонид Верещагин
В ролях: Мартиньш Калита (озвучивает Евгений Миронов), Виктория Соловьёва, Александр Устюгов, Владимир Юматов, Александр Адабашьян, Виталий Кищенко,Мириам Сехон и другие.

Современный Михалков не был бы Михалковым, если бы даже для пусть и снятого аж за 24 миллиона долларов, но совершенно скромно и безо всякой видимой помпы выпускаемого фильма не устроил бы развесистую легендарную базу, подробно известную в итоге читательницам газеты «Культура» в её современном исполнении. Так адепты г-жи Ямпольской и г-на Мединского оказались в курсе, что единственный на всю планету Правильный Пароход изыскали для съёмок ажно в самой Швейцарии, что на главную роль претендовал самБрэд Питт, но Михалкова не устроило «отношение» голливудского актёра к проекту и Михалков «предпочёл» его другому иностранцу — латвийскому актёру Мартиньшу Калите, которого всё равно пришлось озвучивать Евгению Миронову, а также прочие офигительные истории вроде многократного переписывания Михалковым Бунина от руки, дабы «понять, как он написан».

Солнечный удар 
трейлеры

Не пытаясь подтвердить или опровергнуть все эти михалковские басни, а также даже не думая попробовать воспроизвести те мозговые выверты, которые вообще приводят к таким рассказам в прессе, попробуем понять, что такое современный Михалков в тот непростой для него момент, когда вроде и министру можно ночью позвонить, и мигалку больше не отбирают, и на кино дают сколько хочешь, хоть в Швейцарии снимай, хоть на Марсе, и даже с пьедестала главного по Союзу Советских Кинопенсионеров никто уже долгие годы не только не пытается подвинуть, но даже некрасивые истории вроде Киноцентра на Красной Пресне больше не вспоминают. А счастья всё нет, потому как всё это не следствие общей любви и зрительского обожания, а скорее поговорки про неуловимого Джо. Который только потому так неуловим, что никому не нужен.

Летом на ММКФ Михалков, кажется, раз десять успел повторить, что раз мы никому больше не интересны, ну и тьфу на них. В смысле, на треклятый растленный Запад. У нас, мол, юбилей ВГИКа, пусть не круглый, мы и сами с усами. И если старший братец Кончаловский, согласно современной доктрине национальной самодостаточности, хотя бы написал цидульку, мол, повелеваю не выдвигать моего «Почтальона» на «Оскара», то Михалков вообще не удостоил своим фильмом всякие там оскары-фестивали, премьеровавшись почему-то в югославском Белграде. Который, как мы помним, при СССР был самой независимой от Кремля и потому самой «западной» из всех социалистических столиц. Потом — Крым. И потом уже Москва. Такая вот актуальная последовательность.

После всего этого вступления фильм уже можно не смотреть, особенно если вспомнить про монструозный трёхчасовой хронометраж и грядущий пятисерийный телеформат. Но всё-таки если пересилить себя и сходить, то быстро выяснится, что хотя формально это Бунин, а фактически — фильм об одном из эпизодов Гражданской войны, на деле это не то и не это, и даже не нечто среднее. Это вольно растянутое во времени и пространстве совершенно бессюжетное «автоматическое письмо» на тему Бунина, Крыма, но главное — опасностей Смуты и Грехопадения в современном михалковском понимании.

Причём от Бунина там — два диалога из «Окаянных дней» и формальная фабула «Солнечного удара», от Крыма — один титр (с 8 миллионами жертв Михалкова пусть полощут историки), одна Потёмкинская лестница (в Крыму, ну вы поняли), одна плохо нарисованная на компьютере тонущая баржа, а от всего остального — много летающего шарфа и мигрирующего из кадра в кадр бинокля.

Итак, сюжет: белокительный офицерик в солнечный летний день по какой-то причине насмерть втюривается на кораблике в таинственную незнакомку, долгое время пытается то сбежать с ней с кораблика, то потом снова его догнать, в итоге оставаясь с голопопой барышней в затрапезной гостиничке, дабы с утра пораньше уже снова бежать за корабликом. А в это же время в далёком сумрачном пост-революционном будущем он же мёрзнет в Крыму в концлагере для белых офицеров, ведя сам с собой бесконечный монолог вроде «как же это всё случилось?» и «куда всё ушло?» Повторить примерно 43 раза.

Тут вообще много повторяют. Шарфики, реплики, целые сцены. Полное ощущение, что мы уже смотрим ту самую телеверсию, причём все 5 серий. А где не хватает повторов, нам врубают кондовый рапид, сделанный при помощи фильтра «твикстор», а также не менее топорный моушен-трекинг в виде осточертевшего шарфика и навязшего в зубах бумажного голубя.

Причём что хочет сказать всем этим немудрящим символизмом Михалков — предельно ясно кадра эдак с первого. И дальше эта мысль не только не спешит заостриться или углубиться, напротив, она упорно остаётся столь же нетребовательной к реципиенту — какую страну про… потеряли!

С барышнями, матросиками, офицерами, фокусниками, ливрейными, половыми, извозчиками, институтками, писателями (фу!), крыжовником, охотничьими собаками, табачными коллекциями, шляпами, фотокарточками, пароходиками и этой, как её, духовностью. А получили? Получили кровь, вонь, разруху, особенно в головах.

Кто же в этом всём виноват? Михалков непреклонен — пламенные революционерки нетитульной нации и писатели нации титульной. О, это настоящие враги! Это они опошлили Веру, наругали Царя и покинули Отечество! Нафига ты мениск расковырял? В смысле, зачем рассказал пацану про Дарвина? Ты б ему ещё про Эйнштейна рассказал, вашблаародие! А я думаю так — надо взять и на рею. Ну, в смысле автор на этом настаивает, устами актёра Кищенко.

Он вообще тут самый внятный, в этой каше из повторений и рапидов. Рубит правду-матку, через что и страдает. Остальные же возят баланду по кастрюле и устраивают из банального адюльтера (чай не времена поручика Ржевского, чего так убиваться-то) клоунаду с выходом и таинственными записочками и фотокарточками.

И над всем этим — грозная фигура режиссёра, хоть и не соблаговолившего тут появиться самолично, но всё равно переполнившего собой кадр. И на той самой фотке, и в виде портретно похожего усатого факира — вы за нами оттуда наблюдаете, да?

А наблюдает автор, по сути, не за пыжащимся главгероем и уж тем более не за полупрозрачной барышней, весь этот пафос обращён к единственному, кто является здесь не персонажем, но лицом действующим, то есть тем, от кого хоть что-то зависит. А именно, к доброму мальчику-комиссару, который всегда помнит про воскресенье и обязательно помашет на прощанье. Михалков явно не знает, что делать с этой мощной, почти хтонической фигурой, потому в итоге максимум, на что его хватает — это бегать с криками «вы забыли часы» и махать рукой с пирса. То есть сначала мальчик хочет что-то сделать, но не может, а потом может, но уже не собирается. Такая вот сила истории.

А если история, то что ж тут поделаешь. Только голосить в окно баржи и каяться.

 ...Сумрачный день в приморском городе. По замусоренной мостовой растерянно бродит невесть

 откуда взявшийся павлин. Его тоскливые крики перекрывает шум приближающегося трамвая, под завязку забитого подвыпившими матросами, горланящими "Яблочко". Выстрел – и нет уже царственной птицы… Вот так – страшно, жестоко – начинается фильм Никиты Михалкова "Солнечный удар".

К последнему берегу

Мировая премьера этой картины, в которой соединилось два произведения Ивана Бунина – рассказ "Солнечный удар" и дневники 1918–20-х годов "Окаянные дни", прошла в минувшую пятницу в Белграде, а всероссийская – в субботу и воскресенье в Симферополе и Севастополе. Такой выбор сам режиссер картины объяснил просто: "Дело в том, что последним русским берегом для Белой армии и для огромного количества русских людей, изгоняемых из России, был Крым. Одним из них, кстати, был Иван Бунин. Для нас это некий замкнутый круг. Очень многие, покидая Крым, попадали в Сербию. Кстати, именно в Белграде, в русской церкви Святой Троицы, захоронен главнокомандующий Вооруженными силами Юга России генерал-лейтенант барон Петр Николаевич Врангель. Поэтому было решено мировую премьеру делать именно в Сербии. А премьеру российскую – в Крыму. И в какой-то степени это некий символический возврат обратно на Родину. Поэтому мы считаем абсолютно органичным, что из Сербии мы возвращаемся в Крым".

В субботу в Симферополе прошло два показа: закрытый, дневной – для журналистов и вечерний – для широкой публики (по пригласительным). И не в кинозале, а в Украинском музыкальном театре, чтобы еще более подчеркнуть торжественность момента.

Уже вечером социальные сети заполонили отзывы сколь эмоциональные, столь и полярные. Одни разнесли премьеру по кочкам, другие реагировали восторженно. Конечно, можно долго говорить о том, что истина где-то посередине, что о вкусах не спорят. Но, мне думается, критерий оценки зависел, прежде всего, от того, принимает ли зритель замысел авторов картины, близко ли его сердцу то, что хотят они сказать с экрана.

"Россия, которую мы потеряли" – этот документально-публицистический фильм Станислава Говорухина в свое время потряс многих. Об этой же России говорит в "Солнечном ударе" и Никита Михалков. России 1907 года – яркой, светлой и безмятежной. И России революционного лихолетья, охваченной кровавой смутой, не щадившей никого и ничего. Два этих полярных мира в картине переплетаются – сильная, как солнечный удар, внезапная страсть сменяется безысходностью, отчаянием людей, ставших лишними на своей земле. Цвет и мрак, свет и тень, а между ними – старые карманные часы с музыкой как символ Его Величества времени. И бывший наивный мальчик, ставший невольным убийцей того, кого когда-то почти боготворил…

Волгу снимали в… Швейцарии

Великолепная работа декораторов и оператора, опытный режиссер, маститые авторы сценария (Владимир Моисеенко, Никита Михалков, Александр Адабашьян), прекрасная музыка Эдуарда Артемьева – и дебютанты в главных ролях. Именно им – студентке одного из московских театральных вузов Виктории Соловьевой и латышскому артисту Мартинсу Калите – выпала нелегкая задача воплотить режиссерский замысел, к которому, как признался на встрече с журналистами Никита Михалков, он шел почти тридцать семь лет.

– Экранизировать рассказ "Солнечный удар" мне еще давно посоветовал киновед Владимир Дмитриев, – пояснил Никита Сергеевич. – Время шло, я порой возвращался к этой мысли, но понимал, что фильм не должен ограничиваться лишь историей романтической любви. Потом пришла идея соединить ее с жесткими дневниками униженного, оскорбленного человека "Окаянные дни". И тут в воздухе повис вопрос, который стал лейтмотивом картины: "Как это все случилось?". Ответ на него кроется сначала, казалось бы, в мелочах, деталях, но в конце фильма дается прямо от лица одного из героев: "Мы все сделали своими руками. Сами себя угробили".

Любопытная деталь: сцены "той", безмятежной жизни – на пароходе, в маленьком приволжском городке – родом из… Швейцарии. Дело в том, что для съёмок на воде режиссёра устраивал только действующий пароход, а в России такой только один, да и тот не на Волге, а на Северной Двине. А вот трагический финал жизни героя и его товарищей по несчастью снимали в Одессе, тогда еще не подозревающей о кровавой бойне, которая через какой-то год разгорится в Доме профсоюзов…

– В фильме мы не говорим именно об Одессе, – уточняет Михалков. – Говорим абстрактно "Юг России". И даже памятник Дюку на верху знаменитой Потемкинской лестницы стерли, чтобы тем прекрасным людям, которые работали там с нами, ничего не угрожало, чтобы их не коснулась волна ксенофобии, захлестнувшей сегодня Одессу. Вообще, параллелей, связанных с сегодняшними событиями на Украине, в картине много. И не только в картине. Исполнительница главной роли Вика Соловьева – родом из города Тореза Луганской области, для нее "украинский" вопрос очень личный. Хочу вернуться и к теме Крыма, который на Западе сегодня подвергается остракизму, санкциям. После премьеры в Белграде корреспондент агентства "Рейтер" задал мне вопрос: "Что вы думаете о Крыме?" Я ответил: "Что думать – Крым наш!" Он встал и ушел…

Пояснил Никита Сергеевич и выбор дебютантов на главные роли:

– Ребята работали на износ, делая порой невозможное. Мартинс, к примеру, для роли повзрослевшего героя за полтора месяца поправился на двадцать кило, а Виктория по пятнадцать часов ходила затянутая в корсет! Вообще, мне нравится делать звезд, тем более что народ хочет видеть на экране новые лица, ведь наше кино и телевидение уже превратилось в большую коммунальную квартиру, которую населяют одни и те же люди.

 "В Крыму можно снимать всё!"

Впрочем, не исключено, что шанс пополнить список новых звезд появится и у талантливой крымской молодежи. Уже давно идут разговоры об открытии на полуострове филиала ВГИКа, а главное – о возрождении Ялтинской киностудии.

– Это не просто необходимо, это символично, – убежден Михалков. – Ведь Ялтинская киностудия, созданная Ханжонковым в 1911 году, была первой в России. Здесь же сняли и первый фильм, который император с семьей смотрел здесь же, в Ливадии. Крым – это колыбель российского кино, поэтому планы в отношении Ялтинской киностудии у нас самые серьезные. Первая киностудия России должна стать полигоном для молодых режиссеров – мы даже намерены перенести в Ялту проведение фестиваля студенческих и молодежных фильмов "Святая Анна" и еще организовать ялтинский кинофестиваль "Евразийский мост", председателем которого будет Виктор Мережко. Вообще, здесь реально производить не менее пятидесяти-семидесяти картин в год. Потому что в Крыму можно снимать все! Наверное, только Нью-Йорк нельзя, а все остальное – можно. В Крыму есть и лес, и горы, и степи, и море, и водопады, и древние монастыри, и прекрасные дворцы. А самое главное – здесь самое большое количество солнечных дней! Поэтому я убежден, что Ялтинская киностудия должна не только возродиться, но и стать мощным организмом, способным обеспечить работу максимального количества съемочных групп.

Бунин и немножко непонятно

На экраны страны вышел новый фильм Никиты Михалкова «Солнечный удар»

 ВИКТОРИЯ НЕКРАСОВА

//Фото с сайта zanozanet.ru

Новый фильм о «России, которую мы потеряли» стал очередным «плачем по монархии» оскароносного режиссера. «Городской репортер» посмотрел фильм и готов поделиться впечатлениями.

Глобальная кампания по продвижению нового фильма Никиты Михалкова недавно стартовала на всех каналах российского ТВ. Режиссер дает интервью, рассказывает о глубоком замысле и о том, что время, о котором он повествует, необычайно похоже на то время, в котором мы живем сейчас. Особое понимание революции, которое сквозит в каждом фильме Михалкова, не обошло стороной и «Солнечный удар».

Совершенно непонятным остался выбор материала, на котором основан сюжет фильма. Рассказ «Солнечный удар» настолько самостоятелен, что просто не нуждался в дополнении «Окаянными днями», которые, по сути, являются дневниковыми записями. Военные дневники Ивана Бунина также нельзя упрекнуть в недостаточности чего-либо. Именно поэтому эти две вещи вместе смотрятся странно, если не сказать грубее.

Понятно, что Михалков, взяв «Солнечный удар» в качестве иллюстрации мирной жизни царской России, стремился максимально противопоставить эту часть фильма военным картинкам. Однако в качестве такой вот иллюстрации мирной жизни подошли бы и менее яркие и эмоционально наполненные бунинские тексты. Например, те же «Антоновские яблоки».

В результате зритель видит блестяще снятые сцены падения Российской Империи, сломленное офицерство, бессилие сильных мира сего, величие тех «князей», которые недавно вышли из грязи. Это Михалков любит и умеет снимать. И это видно, это трогает. Офицеров действительно жаль, зритель понимает, по какой причине пропала Великая Россия.

Однако во время просмотра немного раздражает любовная линия, которая вклинивается в повествование. Эта линия раздражает именно потому, что все внимание было отдано военной теме. Любовную линию не дожали, не доделали, не сняли так, чтоб дух захватывало.

Совершенно непонятно из скудной игры актеров, по какой причине попутчица соглашается сойти на берег с парохода вместе с офицером. Все это потому, что Михалков не показывает той страсти, которая зажглась между героями в рассказе Бунина. Нет накала, нет взглядов, нет томления. Есть какой-то неясный обмен глуповатыми улыбками, есть вуаль, за которой офицер царской армии, вполне серьезный военный, гоняется, соревнуясь в ловкости с маленьким мальчиком. Этой суеты и беготни нет в первоначальном тексте Бунина, этого и не могло быть у мастера слова. Зато это показалось вполне уместным Михалкову.

Явным промахом фильма стал выбор актеров на главные роли.Мартиньш Калита смотрелся гораздо проще других актеров, которые вместе с ним играли севастопольские сцены.

Глядя на такого офицера царской армии, не возникало вопросов, почему мы смогли потерять «Великую Россию».

Он только и делал, что вопрошал: «Как это все случилось?» При этом вопрошал настолько ненатурально, что производил впечатление не убитого ситуацией военного, а просто недалекого человека, который в принципе не понимает, о чем идет речь. На его фоне другие офицеры смотрелись просто гениально.

Одной из несомненных удач фильма стала сцена с коляской, которая катится по длинной лестнице, подскакивая на каждой ступеньке, а затем переворачивается прямо в огонь. Эта коляска становится той Россией, которая катится в неизвестность и горит на глазах у ее бывших защитников. Однако, сцену тоже нельзя считать заслугой Михалкова. Стоит вспомнить фильм Эйзенштейна «Броненосец Потемкин» и аналогичную сцену с коляской на лестнице.

Виктория Соловьева, сыгравшая роль дамы на пароходе, скорее всего, не вполне понимала, что именно, согласно бунинскому тексту, ей предстоит сыграть.

У Бунина она не заигрывала с поручиком на судне, не улыбалась зазывно и не строила глазки. Ее несло в бездну, она не могла справиться со своим внезапным чувством, у нее случился солнечный удар. У Виктории Соловьевой удара явно не вышло. Сцена ухода дамы утром совершенно не трогала, ее не было жаль, по мимике актрисы было не ясно, что внутри у нее творится что-то невообразимое. А карамелька на память полностью вывела сцену прощания из плоскости трагедии и перевела ее в комическую. Образ незнакомки, созданный Михалковым, явно проигрывает образу бунинской дамы.

При просмотре постоянно возникало ощущение того, что вам показывают одновременно два фильма. Первый фильм трогал и радовал, его хотелось смотреть, зритель ему сопереживал. Другой фильм хотелось выключить, перемотать, чтобы быстрее вернуться к первому. Две части одной ленты совершенно не гармонировали друг с другом.

Еще одной удачей фильма стала его музыка. Это заслуга композитораЭдуарда Артемьева, который работает с Никитой 

Михалковым уже очень давно. Именно его музыка звучит в и пронзительной «Рабе любви», и в трагикомической «Родне». От 

осознания величия музыки становится еще печальнее тот факт, что сама лента до этого величия не дотянула.

Никита Михалков снял хороший заказной фильм, который сможет собрать людей в кинотеатре, возможно, поднимет уровень 

патриотизма, возможно, заставит молодое поколение обратиться к тексту Бунина. Однако к большому кино такой неясный 

синтез хорошего и ужасного не имеет никакого отношения.

«Солнечный удар» Никиты Михалкова выходит в прокат

У Михалкова нет ни одной картины без шлейфа слухов, сплетен, баек и легенд. Не всегда красивых, не всегда правдивых, но прочно осевших в народной памяти. Про «Рабу любви» говорили, что Михалков «украл» ее у Хамдамова. На самом деле, история была типичная для индустрии кино того времени. Почти весь отснятый Хамдамовым материал фильма «Нечаянные радости» по сценарию Кончаловского был уничтожен, проект передали Михалкову вместе с героиней — малоизвестной артисткой Еленой Соловей в образе Веры Холодной. «Раба любви» стала одной из лучших его картин.

У «Солнечного удара» тоже есть история. Фильм по рассказам Бунина мечтал снять не только Никита Михалков, но и его товарищ Иван Дыховичный. Ивану утвердили сценарий, и фильм поставили в план. А потом без объяснения причин проект закрыли. Дыховичный утверждал, что это было сделано по требованию Михалкова. И вот десятилетия спустя мастер нанес свой «Солнечный удар». Только Ивана уже нет на свете.