Эдуард Артемьев: «Кончаловский хотел делать спектакль по следам событий на Болотной»

Легендарный композитор, известный прежде всего работами в кино, представит премьеру рок-оперы по «Преступлению и наказанию» Эдуарду Артемьеву 78 лет; тридцать из них он работает над «Преступлением и наказанием».   В Московском театре мюзикла — мировая премьера оперы Эдуарда Артемьева «Преступление и наказание». В роли режиссера-постановщика выступает Андрей Кончаловский, он же написал либретто совместно с Юрием Ряшенцевым при участии Марка Розовского. Над оперой Артемьев работал около 30 лет: начал в середине 1970-х, закончил в 2007-м. Тогда же вышел двойной альбом с записью «Преступления и наказания». Для нынешней постановки опера была существенно переработана, став рок-оперой.  Бросить Достоевского  Из опер, написанных по  Достоевскому, репертуарными стали только две: «Из мертвого дома» Яначека и «Игрок» Прокофьева. Как вы решились взяться еще за одну?  Когда Кончаловский мне эту работу предложил, у него был уже готовый сценарий, для которого Ряшенцев написал потрясающие стихи: получился почти текст Достоевского — мастерство величайшее! Я увидел настолько высокий класс работы, что не был готов взяться. Шел год, думаю, 1974-й. Я сказал, что не буду это делать, — тема совершенно не моя, и с такими гигантами я не готов встречаться. Андрон в 1979 году уехал в Лос-Анджелес, оттуда мне названивал, пытался руководить издалека. Был момент, когда я начал очень бодро: написал одну из арий Раскольникова, арию шарманщика и народную сценку… а потом фигура Федора Михайловича совершенно меня подавила. Я остановился. Андрон опять меня взбодрил: «Да брось ты Достоевского, опера совершенно не про это». Я много раз бросал и начинал снова, но это все оказались эскизы.  Из них в окончательный вариант что-нибудь вошло?  Два номера. И еще вальс. Зато остался опыт! На пару опер еще у меня точно накопилось — я в кино это использую. Когда мне исполнилось шестьдесят лет в 1997 году, Андрон опять звонит: «Если ты сейчас не бросишь все, ты эту оперу никогда не напишешь. Тебе уже шестьдесят, дальше начнутся болезни, способы выживания, пенсия…» Меня вдруг проняло, я понял, что это правда. У меня были работы в кино, я отказался, на два года из общественной жизни исчез и все написал. Никогда больше не писал с таким увлечением: засыпал, просыпался с этой музыкой, у меня никогда такого не было счастья работы.  Фото: Варвара Лозенко (Коммерсантъ)   http://newtimes.ru/articles/detail/108797/#hcq=L9AoEFp